Московский городской суд, дело № 33-1368/2020.
Второй кассационный суд общей юрисдикции, дело № 8Г-19959/2020.
В августе 2019 — сентябре 2020 гг. я вела дело о взыскании средств по кредитному договору. Ко мне обратилась молодая женщина. Она обнаружила отсутствие денег на банковской карте, на которую перечислялась ее зарплата. В банке ей объяснили, что деньги удержаны по постановлению судебного пристава-исполнителя. Выяснилось, что пристав руководствовался исполнительным листом Черемушкинского городского суда Москвы. Суд постановил взыскать с обратившейся ко мне женщины более 250 миллионов рублей на том основании, что она якобы являлась поручителем по кредитному договору между банком и неким ООО. Долг по кредиту взыскивался солидарно — с моей доверительницы и ООО.
Эта ситуация, конечно, шокировала мою клиентку. Она рассказала, что в 2016 году согласилась на уговоры подруги стать номинальным директором ООО. Через некоторое время после этого она написала заявление об увольнении и больше ничего об этой организации не слышала. Никакого кредитного договора от имени ООО, как и договора поручительства по этому кредиту моя доверительница, по ее словам, не подписывала. От просьбы той же «подруги» о встрече благоразумно отказалась.
Взысканная сумма представлялась совершенно невероятной. Клиентка работала рядовым клерком в муниципальной организации в Подмосковье, имела маленькую дочь и недавно потеряла мужа.
Материалы дела
Приняв поручение на ведение дела, я ознакомилась с ним в Черемушкинском районном суде. Действительно, постановлением суда, принятым в отсутствие моей доверительницы, с нее был взыскан долг по кредиту. Основанием являлся иск банка-кредитора. Из материалов дела было видно, что на момент заключения кредитного договора моя доверительница значилась директором ООО. Также выяснилось, что менее чем через месяц после заключения договора у банка была отозвана лицензия, после чего началась процедура банкротства. В банк пришел конкурсный управляющий из Агентства по страхованию вкладов, подавший иск к моей клиентке. Налицо были признаки классической схемы вывода и «отмывания» денег.Вместе с клиенткой мы изучили имевшиеся в деле копии кредитного договора и договора поручительства. Доверительница сообщила, что подписи не ее, хотя и похожи. Нам стало ясно, что в кредитных документах подпись подделана. Лица, составившие документы, имели образец подлинной подписи в заявлениях о приеме и увольнении с работы.
Апелляционная жалоба
Мной была немедленно составлена апелляционная жалоба на решение Черемушкинского районного суда. Мы ссылались на то, что фактически никакого кредитного договора, как и договора поручительства, моя клиента, соответчик по иску, не подписывала, отношения к этим договорам не имела, о заключении договоров не знала.Одновременно с апелляционной жалобой было подано заявление о восстановлении срока на обжалование, поскольку месячный срок для обжалования решения суда первой инстанции был пропущен по уважительной причине. Утверждение суда о том, что моя клиентка была «надлежащим образом уведомлена о рассмотрении дела», опровергалось имеющимися в деле и возвращенными «Почтой России» без вручения адресату письмами с извещениями о датах рассмотрения дела в Черемушкинском районном суде.
В ответ на наши действия Черемушкинский суд восстановил срок на апелляционное обжалование. Дело было направлено в Московский городской суд.
Пересмотр дела
При пересмотре дела в апелляционном порядке Мосгорсудом была назначена судебная почерковедческая экспертиза. Заключением экспертизы было установлено, что подпись в договоре поручительства выполнена не моей доверительницей, соответчиком по иску, а другим лицом. На основании этого заключения Мосгорсуд пришел к выводу о том, что моя доверительница не давала согласия не совершения договора поручительства.В соответствии со статьями 309, 807 ГК РФ решение суда первой инстанции в части взыскания с моей клиентки денег по кредитному договору было отменено. Истцу в иске к ней было отказано.
Наша апелляционная жалоба была полностью удовлетворена.
Кассационное обжалование
Однако истец не согласился с апелляционным определением Мосгорсуда и обжаловал его в кассационном порядке. В жалобе было полностью проигнорировано заключение почерковедческой экспертизы, и имелись лишь ссылки на общие правовые нормы, касающиеся порядка заключения кредитных договоров и договоров поручительства.В возражениях на кассационную жалобу мы указывали как на выводы почерковедческой экспертизы, которые не опровергались истцом, так на то, что экспертиза проведена назначенным судом компетентным экспертным учреждением, и исключается даже подозрение о какой-либо заинтересованности экспертов.
В сентябре 2020 года второй кассационный суд общей юрисдикции отклонил кассационную жалобу истца и оставил апелляционное определение Мосгорсуда без изменений.
Описанное здесь дело о взыскании средств по кредитному договору примечательно не только тем, что из-за недальновидности, проявленной в совсем молодом возрасте, на человека была возложена обязанность по выплате колоссальной суммы, но и позицией истца. Думаю, что всем, включая суд и представителей истца, было ясно, что моя доверительница не имеет никакого отношения к выводу денег из банка.
Но даже после заключения экспертизы представители истца, настаивая на иске и подав кассационную жалобу, продолжали преследовать мою доверительницу. В то же время
в деле имелись сведения о лицах якобы присутствовавших при заключении кредитных договоров и подтверждающих подпись соответчика. К ним почему-то, у представителей истца вопросов не возникло, о вызове этих лиц в суд хотя бы в качестве свидетелей сторона истца не ходатайствовала.
Закономерен вопрос, заинтересован ли истец, Агентство по страхованию вкладов, в поиске и возврате исчезающих денежных средств, принадлежащих вкладчикам банка?